Баку, TurkicWorld
Фотограф: Michael Burrows
Эпоха Аббасидов была временем творческого роста во всех сферах человеческой деятельности, достигшего более высокого уровня, чем тот, что был ранее. Поскольку литература, образцом которой является «Тысяча и одна ночь», не может быть полностью описана в отдельной главе, мы уделим здесь основное внимание выдающимся прозаикам и поэтам.
Первым из них выделяется аль-Джахиз (776–869 гг. н.э.), который был необычной фигурой, жившей в начале эры Аббасидов. Хотя у него не было формального образования, он достиг статуса одного из самых блестящих мастеров арабской прозы. Он научился читать в медресе, а после этого вел, как казалось, праздный образ жизни, работая от случая к случаю только для того, чтобы заработать немного денег, но в основном полагаясь на друзей, которые обеспечивали его едой и кровом. Однако все это время он набирался опыта и занимался наблюдением, поскольку в своем поиске знаний был ненасытен. Аль-Джахиз был завсегдатаем многочисленных дискуссий по всей Басре, особенно в мечетях и вокруг них, с удовольствием слушая их участников. Пеллат дает отличный пример аль-Джахиза за работой, в процессе усвоения знаний. Однажды он слушал, как филологи расспрашивали бедуинов в поселении на окраине Басры, а затем с равным вниманием слушал тех же филологов, читающих лекции о том, чему они научились у бедуинов. Среди лекторов, по словам Пеллата, были ученые, «которые сыграли ключевую роль в развитии арабской культуры».
Несмотря на свое активное участие в интеллектуальной жизни, аль-Джахиз продолжал поддерживать отношения со своим собственным народом, низшими классами, рабочими, ремесленниками и «преступным миром». Поэтому, начав писать, он смог описать практически все аспекты жизни Басры. Названия его работ более чем адекватно описывают их содержание, например, «Путеводитель по поведению монархов», «Книга красноречия и толкования», «Вопросы и ответы о предмете знаний», «Книга о животных» и «Книга о скупцах». Говорят, что Аль-Джахиз написал 231 книгу, из которых до нас дошли только 24. В одной из своих работ аль-Джахиз превозносит чернокожую расу как превосходящую белую, что, по словам Пеллата, направлено не на «уничижение» белых, а на то, чтобы «подорвать претензии персидских шу‘уби на расовое и культурное превосходство над арабами».
Многие его книги, должно быть, были популярны, потому что он писал о людях из своего окружения, большинство которых были его благодарными читателями. Одна его история описывает судью Басры, сохранявшего такое грозное и непоколебимое достоинство, что избегал использовать слова без крайней необходимости. С высоты своего положения он общался на языке жестов, пока однажды, когда суд был заполнен до отказа, муха не села ему на лицо и начала ползать по нему. Он потерял самообладание, а все присутствовавшие в зале суда разразились смехом.
Другой инцидент, несомненно, служит великолепным примером скупости. Один человек из Марва всегда останавливался у гостеприимного купца в Басре и в конце каждого визита выражал ему огромную благодарность. В то же время, этот путешественник хотел, чтобы его хозяин навестил его в Марве, чтобы он мог отплатить купцу за его «доброту» и «расположение». Некоторое время спустя купец направился в Марв. Это было долгое и трудное путешествие, и он с нетерпением ждал возможности отдохнуть в доме человека, который несколько раз был его гостем. Когда он наконец встретился со своим гостем, тот казалось совершенно его не узнавал. Купец вначале снял свою дорожную одежду и, не получив ответа, тюрбан, а затем и шапку. Тут гость остановил его и сказав: «Даже если бы ты снял кожу, я бы все равно не узнал тебя».
Работы аль-Джахиза как по стилю, так и по содержанию являются прекрасными примерами адаба. Он по праву считается одним из самых выдающихся авторов арабской прозы и особенно прославился ясностью своего стиля. По словам Пеллата, содержание его текстов по адабу удовлетворяет требованиям всех трех типов данного жанра. Пеллат отмечает, что эти книги нацелены на «изучение нравов и морали», поскольку аль-Джахиз анализировал характеры представителей всех классов, не щадя никого там, где критика была необходима. Он был последовательным в пропаганде положительных сторон жизни, поэтому и является одним из выдающихся голосов в истории раннего исламского мышления. Мусульманские ученые называли его «учителем разума и вежливого познания».
Необычным прозаическим произведением, которое также продолжает пользоваться популярностью, является философская аллегория Ибн Туфейля (ум. 581/1185г.) «Повесть о Хайе ибн Якзане» (Живой Сын Бдительного). Герой настолько изолирован на безлюдном острове, что даже не подозревает о существовании других людей. Уединенность существования имеет особое значение. Это демонстрация того, что, оставшись один на один, Живой Сын Бдительного был «способен развиться до высочайшего уровня и достичь видения Божества ... после прохождения через все уровни знания, и тогда Вселенная начинает расстилаться перед ним в полной ясности». Для тех, кому данное произведение кажется более философским, чем литературным, следует помнить, что Ибн Туфейль был признан скорее философом, чем писателем.
Прозаиком, также широко известным своей огромной библиотекой, был ас-Сахиб ибн Аббад (326 / 938–385 / 995гг.). Он заявил, что его собрание было настолько обширным, что для его перевозки потребовалось бы четыреста верблюдов.
Ибн Аббад был выходцем из Ирана и стал признанным мастером арабской прозы. Он происходил из благочестивой семьи и учился у прекрасных учителей и выдающихся ученых. В его распоряжении были несколько хорошо укомплектованных библиотек, хотя он продолжал покупать собственные книги, пока не собрал свою знаменитую библиотеку. Свой опыт он приобрел при дворе и на поле боя, добившись нескольких успехов в кампаниях на чужой территории. Как визиря, его повсеместно уважали.
Работы Ибн Аббада охватывают несколько областей знаний. Помимо поэзии, он писал по вопросам теологии, истории, филологии и литературной критике и вел обширную переписку, как официальную, так и личную, которая насчитывала тридцать томов по одним источникам и пятнадцать по другим. Хотя, как и его отец, он интересовался традиционной религией, но писал по каламу (теологии). Во многих работах его остроумие было резким и едким; он был известен своей злобой. В своих стихах он, как и многие писатели того времени, прибегал к словесному жанглированию.
Ибн Аббад больше всего отличался своим прозаическим стилем, характерным для его «посланий», образцовым использованием языка, который Талаби, поддерживаемый многими литературными критиками, объявляет неподражаемым. Ибн Аббад действительно считался образцовым писателем. Ибн Аббад также был одним из поэтов-счастливчиков, которые, обладая богатством и политическим статусом, не нуждались в покровителе, поскольку его должность визиря позволяла писать послания в рамках рабочего процесса.
Следующему выдающемуся прозаику периода династии Аббасидов, Абу Хайяну ат-Таухиди (ок. 930–1023 гг. н.э.), повезло намного меньше. Позднее в своей жизни ему пришлось обратиться к Ибн Аббаду за покровительством. При жизни Аль-Таухиди находился в большом пренебрежении. Те из его работ, которые дошли до наших дней, насчитывают более 5000 печатных страниц по адабу, полемике и истории литературы, а также по каллиграфии и суфизму.
Хотя труды ат-Таухиди, помимо их литературных качеств, важны для интеллектуальной истории того периода, они продолжают оставаться актуальны и сегодня. Он был идеалистом, но в то же время и достаточным реалистом, чтобы понимать, что идеалы, которые он отстаивал, нелегко достичь. Он приписывал литературе идеалистические цели, считая, что «идеальный литератор» мог использовать свои труды для разрешения государственных конфликтов и помощи людям. Марк Берже называет его «мусульманским гуманистом». Он в жизни воплощал то, что проповедовал, и относился к каждому человеку как к личности, будь то нищий или визирь.
Работы ат-Таухиди были явно моралистической направленности. В первой книге он приписывает свои «жемчужины мудрости», во-первых, Корану, во-вторых, Сунне Пророка, в-третьих – разуму, а в-четвертых – опыту. Его влияние на аль-Газали было значительным. Особый интерес представляет то, как аль-Таухиди освещал вопрос распределения власти в государстве. Общей тенденцией в те дни было делегирование почти полной власти правителям, правящим классам и тем, кто их поддерживал, особенно военным. Хотя ат-Таухиди признавал это, тем не менее он добавлял, что правители должны также принимать во внимание и простых людей. В качестве наиболее показательного примера он приводит визиря Ибн Садана, жаловавшегося на то, что простые люди знали секреты и дела правителей и обсуждали их публично.
Что касается низших классов, ат-Таухиди говорит о причинах их бедственного состояния, причинах, остающиеся столь же актуальные сегодня, как и тогда. По его словам, они заняты только тем, что «зарабатывают себе на жизнь и задаются вопросом, где в следующий раз найти пропитание». Ат-Таухиди говорит, что повезло тем, у кого была «одна-две тряпки для прикрытия собственной наготы, а не украшения себя». Он указывал на религию как на основу общества и государства и в то же время сожалел, что набожных людей мало. Он ценил знания, хотя и критиковал разногласия среди ученых. Он отверг материализм. Однако в своем анализе общества он полностью игнорирует военачальников.
Берже описывает последние минуты жизни ат-Таухиди. Люди вокруг его смертного одра умоляли, чтобы он возопил к Богу из-за «ужаса, к которому мы все катимся». В ответ он сказал: «Вы ведете себя так, как будто я собираюсь предстать перед солдатом или полицейским; но я собираюсь встретиться с милостивым Господином». Это были его последние слова.
