Баку,TurkicWorld
Когда мусульмане попросили Пророка Мухаммада совершить чудеса, подобные чудесам ранних пророков, Бог призвал их взглянуть на то, что было вокруг них и на самих себя, потому что в естественном мире чудеса совершаются за чудесами, и величайшим из чудес был человек.
«Скажи: “Идите по земле и посмотрите, как Он начал творение”» (29:20). Коран очень просто говорит об этом в ряде других аятов, каждый раз добавляя, что это «знамения для обладающих умом» (3:190), «знамения людям разумным» (2:164).
Почти вся сура (91) призывает к пристальному наблюдению за солнцем и луной, небом, «землей, и тем, что ее распростерло [ее пространством]» (91:6) и человеческим «я». В другой суре Бог ясно дает понять, что Он явил Свои чудеса «вам» (30:24).
Произведения известного мусульманского поэта Руми также полны восхвалений мира природы. Он выделяет пчел как получателей дара «разумения» от Бога и шелкопряда за его особые способности. Он предостерегает своих читателей: «Как долго вы будите чтить только форму, о поклонники формы», добавляя, что «если бы форма была всем тем, что воплощает человека», Пророк и его злейший враг «были бы на равных». Руми утверждает, что Коран хочет, чтобы мусульмане следовали, то есть, поддерживали постоянное чувство удивления.
И мусульмане наблюдали внимательно и добросовестно. Они видели, как вырастали растения, даже в пустыне после редкого ливня. Они наблюдали за небом ночью, когда и в городах звезды были яркими и низкими, сияя на огромном перевернутом синем куполе.
В Коране также есть отрывки, которые, должно быть, заинтриговали тех, кто созерцал чудеса Вселенной и земли. Среди них несколько упоминаний о воде. Божий «престол на воде» (11:7). Земля представляет собой единое целое, и Бог «сделал из воды всякую вещь живую» (21:30), а в отдельном отрывке упоминается, что Бог «сотворил всякое животное из воды» (24:45). Есть стих, в котором описываются два вида воды: одна свежая, а другая - соленая и горькая (25:53), и добавляется, что «Он - тот, который создал из воды человека и сделал ему родство мужское и женское» (25:54).
Интересны и другие аяты, особенно 41:11, в котором небо изображается как «дым» (возможно, газообразное вещество?), и где Бог по Своему замыслу создает землю. Еще один стих напоминает людям, как много от них скрыто (34:9), подразумевая, что есть вещи за пределами их восприятия или опыта. В то же время Коран обращает внимание на преходящую природу Божьего творения, включая человека, повторяя слово, которое до конца не понятно: так̣дӣр, что означает «мера» или «эффективность». В «Симфонии Корана» перечислен 131 стих, в котором производные от к̣адара встречаются в форме пяти различных категорий. Каждая из них, в свою очередь, имеет собственные нюансы, и почти каждый из них подчеркивает силу Бога. Кроме того, во многих стихах говорится, что Бог дал вещам, которые Он создал, определенную меру (54:49, 25: 2 и другие стихи). Таким образом, так̣дӣр представляет собой повсеместное правило расчета этой меры. То, что оно означает и «меру», и «эффективность», придает слову дополнительное значение: так̣дӣр уравновешивает крайности количества и качества, в то же время не игнорируя ни того, ни другого.
Этот закон, поскольку он продолжает действовать, можно понять, если рассматривать его с точки зрения современных знаний. Как указал Мухаммад Рашид Рида в конце 1940-х годов, те места, в которых Коран говорит о времени, отведенном людям, например, в стихе 10:98, относятся к «их естественной продолжительности жизни». Один из законов природы гласит, что, согласно кораническому описанию, всему назначен определенный срок. Это подтверждается биологами в разной продолжительности жизни разных существ: например, три года для мыши, 30 лет для коровы, 100-150 лет для черепахи. Эффективность вещей выражается цифрами, например, в лошадиных силах, вольтах, в рентгенах, в показателях скорости и так далее.
Ислам не возражал против научных исследований; напротив, Коран всесторонне поощряет их. Поскольку мусульмане больше всего полагались на наблюдения за окружающим миром, они достигли гораздо большего, чем представители греческой науки. Возможно, Аристотель и настаивал на том, что для изучения окружающего нас мира с научной точки зрения человек должен заниматься наблюдениями. Однако «науки» греков были в основном в руках философов, которые предпочитали теорию и предположения, приводящие к бесконечному рассуждению. И, следовательно, продукт разума считался более важным, чем реальность вокруг них.
Отличие от греков
Многие греческие ученые занимались наблюдениями за окружающим миром и внесли значительный вклад в науку. Первый крупный греческий ученый Фалес, изучавший геометрию в Египте и астрономию в Вавилоне, занялся поиском того, из чего был сделан мир, и пришел к выводу, что первичным элементом была вода. Пифагор, помимо своего вклада в геометрию, утверждал, что Земля не плоская, а круглая. Описание материи Демокритом сегодня считается научным фактом: она состоит из крошечных частиц, которые он назвал атомами. Именно Аристотель делал наибольший упор на наблюдения, тем самым положив начало истинно научному подходу. Он сосредоточился в основном на классификации. Один из его учеников, Теофраст, заявил, что Аристотель написал трактат по ботанике, классифицирующий 550 растений. Тем не менее, большинство греков отказывались принимать новые научные открытия, поскольку они твердо придерживались своей религии, состоящей из мифов и легенд. Например, один философ, отрицавший мифы, говорил, что солнце — это «раскаленный диск», за что и был изгнан. По словам Робертса, в наши дни есть некоторые исследователи, считающие, что греческая рациональность стояла на пути научного прогресса из-за упора на «логику и абстрактную дедукцию, а не на наблюдения за природой». Робертс приводит пример Аристарха Самосского, чье утверждение о том, что Земля движется вокруг Солнца, было отвергнуто, поскольку оно противоречило аристотелевской физике .
Особое впечатление на мусульман произвел Птолемей, астроном и математик того времени, который был не греком, а римлянином. Он стал известен благодаря своей теории, согласно которой Земля является центром Вселенной. Когда Коперник выступил против идеи Птолемея более тринадцати веков спустя, Церковь начала преследовала всех, кто его поддерживал, включая другого великого ученого, Галилея .
Птолемей использовал работы предыдущих астрономов вместе со своими собственными наблюдениями при составлении своего основного труда «He Mathematika Syntaxis» (Математический сборник), который позже был переименован в «Ho Megas Astronomos» (Великий астроном). Возможно, этот ценнейший для астрономии трактат был бы утерян безвозвратно, если бы не мусульмане.
Одна, а возможно и несколько копий хранились в Александрийской библиотеке. После первого поджога в библиотеке ученые решили спасти оставшиеся книги, которые они вынесли и спрятали. Среди них была только одна копия работы Птолемея, и она была перевезена в Гундишапур в Персии для хранения в библиотеке местного монастыря. Примерно в середине VIII века нашей эры, когда мусульмане исследовали эту библиотеку, они обнаружили работы Птолемея вместе с огромным количеством других греческих книг по философии и наукам. С помощью несториан, проживавших в монастыре в качестве хранителей библиотеки, все они были переведены на арабский язык. Следовательно, можно сказать, что мусульмане учились у великого астронома.
Указанная работа Птолемея посвящена Солнечной системе и Вселенной в целом и включает каталог из 1022 звезд, с описанием их положения на ночном небе. Мусульманам эта информация помогла расширить их знания о Вселенной и идентифицировать звезды во время обсуждения вопросов, касающихся небесных сфер. Труд «Ho Megas Astronomos» оказался настолько ценным для мусульман, что вместо того, чтобы сохранить первоначальное название, даже несмотря на то, что оно содержало слово мегас (великий), они дали ему новое, с использованием превосходной степени мегисте, переведенное на арабский язык как Аль-магест (Величественная [Книга]). Это название до сих пор используется даже на Западе как дань уважения, которую мусульмане платили Птолемею.
Историк науки Колин А. Ронан отмечает, что после Птолемея во втором веке нашей эры греческая наука в значительной степени находилась в застое. Западные физики критиковали мусульманских астрономов за слишком жесткую приверженность Птолемею, с его геоцентрической теории и нежеланием видеть свои ошибки. Эта критика исходит из позиции ретроспективы, с точки зрения ХХ и XXI веков, после столетий других крупных открытий в астрономии. В любом случае, когда Коперник создал свою гелиоцентрическую теорию, он не хотел обнародовать ее, потому что Церковь жестко придерживалась геоцентрической теории, которая, по ее мнению, соответствовала Библии.
В течение десятилетий после Коперника христиане упорствовали в отрицании Солнца как центра Вселенной и даже сжигали людей за распространение этой идеи. С другой стороны, мусульмане примерно с Х века нашей эры четко знали о гелиоцентрической теории, поскольку ее упоминает аль-Бируни.
В отличие от Библии, Коран определенно не противоречит реальности Вселенной или Земли. Действительно, уже ранние мусульманские ученые пришли к выводу, что Земля круглая, основывая свое толкование на описании, данном в Коране. Между тем европейцы отказывались принимать этот факт даже в эпоху Возрождения, настаивая на том, что Земля плоская.
В ответ на идеи Птолемея мусульманские ученые откликнулись разработкой собственных фундаментальных исследований. Аль-Баттани, считающийся одним из величайших мусульманских астрономов, внес изменения в вычисленные Птолемеем орбиты Луны и некоторых других планет.
Аль-Баттани также внес ценный вклад в сферическую тригонометрию, создав формулу, «не имеющую аналогов у Птолемея». Другие мусульманские астрономы модифицировали теории, выдвинутые Птолемеем, и «иногда открыто критиковали его». Мусульманский физик Ибн аль-Хайтам написал «Сомнения относительно Птолемея», предупреждая: «Бог не сделал ученых невосприимчивыми к ошибкам». Даже после разрушения Багдада монголами были составлены новые астрономические таблицы, в том числе таблица, автором которой был Насир ад-Дин ат-Туси, работавший в обсерватории, построенной Хулагу-ханом, разрушителем Багдада. Другие мусульманские астрономы на Востоке «усовершенствовали сферу Птолемея».
На другом конце мусульманского мира, в Испании, произошло категорическое отвержение Птолемея, и мусульманские и еврейские астрономы вместо этого обратились к работам Аристотеля. Джабир ибн Афлах был одним из главных критиков Птолемея, в разработки которого он внес свои собственные поправки. Мусульманские астрономы исправили и дополнили модель планет Птолемея, чтобы они соответствовали таблицам в альманахах, составленных мусульманами на основе наблюдений, включая допущение о существовании других планетных систем. Это прямо противоречит утверждениям физиков, таких как Тимоти Феррис, который критикует мусульманских ученых за слишком ярую приверженность Птолемею.
Самый выдающийся мусульманский физик Ибн аль-Хайсам отверг объяснения Птолемея неправильных движений планет. Мусульманский астроном из Кордовы аль-Битруджи пошел еще дальше, считая «интерпретации движения планет ... Птолемеем не более чем математическими построениями». По словам Хитти, вклад Аль-Битруджи «знаменует собой кульминацию мусульманского движения против Птолемея».
Также остается мало изученным, что именно мусульмане почерпнули об астрономии и математике из других источников, помимо греческих. Многие знания перекочевали из Индии. Один ученый из этой страны, Манка, представил халифу аль-Мансуру и другим образованным мусульманам при его дворе работу, известную как «Сиддханта», которая касалась астрономии, основанной на индуистской системе. Мусульмане также приобрели у индусов познания в математике, которые будут обсуждаться ниже. На самом деле мусульмане называли математику «индийской наукой». Другим источником знаний в этой области был Иран, как записано в одном пехлевийском тексте, известном просто как «Астрономическая таблица короля». Он был переведен на арабский язык, предпочитался мусульманскими астрономами и использовался в качестве справочного материала в мусульманской Испании.
Эра аббасидов и омейядов
Имеется мало документальных свидетельств, позволяющих оценить научный вклад, сделанный в эпоху династии Омейядов. Тем не менее, в начале эры ислама арабы уже были сведущи в науках, особенно в медицине, поскольку греческие книги по медицине были переведены на сирийский в Гундишапуре. Пророк знал о «первом ученом-медике в Аравии» аль-Харисе ибн Каладе, «старшем современнике Пророка». Затем в период своих завоеваний мусульмане, проявляя большое уважение к учености, сохранили византийские и персидские научные учреждения. Гундишапур стал центром учености мусульманского мира, и его представители приехали в Дамаск, столицу Омейядов. Таким образом, во времена Омейядского халифата были заложены основы исламской учености.
Каким бы ни было состояние наук в эпоху Омейядов, нет никаких сомнений в том, что, когда начали свое правление Аббасиды, исламская наука, которая доминировала в мире на протяжении веков, процветала. Все виды познания набирали обороты в своем развитии при втором халифе Аббасидов аль-Мансуре, основателе Багдада. По мнению некоторых историков, строительство этого города стало началом создания совершенно нового общества.
Если рассматривать данное событие в культурно-временном контексте, то его можно причислить к серьезным достижениям. Ученые из Индии, Византийской империи и Персии приезжали не только в Багдаде, но также в Басру и Куфу, чтобы учиться у мусульман. Все научные материалы – дискуссии и тексты – писались на языке, который ранее никогда не использовался в науке. Каждый документ должен был быть переведен на арабский язык, прежде чем его подвергнуться интерпретации, что, в свою очередь, привело к появлению новой терминологии и, что более важно, к большему творческому подъему.
Имена некоторых мусульман, внесших вклад в науку, либо не записаны, либо утеряны. Однако еще до того, как мусульмане узнали о греческой геометрии, они смогли вычислить окружности с помощью числа «пи», которое было «гораздо точнее, чем у греков».
В астрономии существует большое количество свидетельств того, что настоящие имена мусульманских ученых были уничтожены путем их латинизации, либо полной заменены. Уильям Дж. Кауфманн-III, специалист в области астрономии, пишет: «Многие из самых ярких звезд на небе имеют арабские имена». Кауфманн приводит в качестве примера названия звезд, составляющих Большую Медведицу, одно из самых ярких созвездий ночного неба. «Семь ярчайших звезд» Большой Медведицы называются Бенетнаш, Мицар, Алиот, Мегрец, Дубхе, Фекда и Мерак. Арабское происхождение этих латинизированных имен до сих пор легко узнать. Однако имена почти всех остальных нет. Хотя более 850 звезд имели мусульманские имена, большинство из них были латинизированы или заменены. Например, самая яркая звезда в созвездии Весов теперь называется Альфа Весов, хотя на протяжении веков она была известна под своим мусульманским именем Зебен аль-Гануби.
Есть записи о научной деятельности в начале эры Аббасидов, состоявшей в основном из небольших достижений в астрономии и, соответственно, математике. Акцент на этих дисциплинах понятен. В то время мусульманский мир был огромен, простираясь от Атлантического до Тихого океана через восточное полушарие. Необходимо было определять направление на Мекку и рассчитывать время молитв в разных регионах. Поэтому необходимость в точности этих расчетов сохранялась в течение нескольких столетий.
Набиравшим обороты научным исследованиям немалую помощь оказали библиотеки. Библиотека, входившая в Дом мудрости халифа аль-Хакима, превосходила все остальные, так как в ней были представлены все науки. Много позже другая библиотека в Каире стала известна своими размерами, поскольку состояла из сорока хранилищ, в которых были представлены книги по всем отраслям науки.
Около 100 г. хиджры мусульмане открыли греческую астролябию, которая считается старейшим научным инструментом в мире. Она стала ассоциироваться с мусульманским миром, поскольку мусульмане использовали ее дольше всех. Самым ранним упоминанием об астролябии, дошедшим до нас, является сочинение Симплисиоса, греческого философа, работы которого были написаны в начале VI века нашей эры. Примерно в то же время другое точное описание этого инструмента было опубликовано Иоанном Филопоном.
Приблизительно тридцать лет спустя Себерус Себохт, сирийский епископ, написал полноценный трактат, посвященный астролябии, основанный на греческих источниках.
Западные исследователи считают, что астролябия, описанная Филиппом, использовалась астрономами более тысячи лет. Исламские источники, с другой стороны, описывают усовершенствования, сделанные мусульманами, включая, как указал Ронан, «измерение [небесных позиций] с использованием высоты и азимута, ... чисто арабскую специфическую систему». Ронан отмечает, что слово «азимут» имеет арабское происхождение. Абу Мансур аль-Хорезми описал еще одну попытку повысить эффективность астролябии. Примерно столетие спустя Али ибн Халаф и Ибн Юнус (последний известен на Западе как Азарквиэль) внесли другие изменения.
Ибрагим аль-Фазари (ум. 796/806 г. н.э.) был первым мусульманином, построившим астролябию. Спустя сто лет Хамид ибн Али и Али ибн Муса стали лучшими мастерами по изготовлению этого инструмента. Аз-Заркали (1028–1087 гг. н.э.) изобрел улучшенную астролябию, которая была названа в его честь на латыни, saphaca Arzechelis (от названия, данного новой версии, сафӣх̣а). Кроме того, аль-Бируни упоминает астрономию, основанную на гелиоцентрической теории, созданной Абу Саидом ас-Сиджи, персидским астрономом и математиком (ок. 945 - ок. 1020 гг. н.э.).
Астролябия была самым сложным инструментом, который мусульмане использовали в своих астрономических исследованиях. Они разработали множество видов астролябий, среди которых были линейные, универсальные, зубчатые и так называемые астролябические часы. Другие инструменты включали квадрант, армиллярную сферу, диоптрию, торкетум, экваториум, компас и солнечные часы.
Алхимия
Менее чем через полтора века после прихода ислама появились зачатки мусульманской науки. В этот период выделяется имя Джабира ибн Хайяна (ум. 803 г.). Хотя он был сабианином, но был частью мусульманского мира, а также мусульманского сообщества ученых и исследователей в Багдаде. Он известен на Западе как Гебер-алхимик.
Джабир был настоящим алхимиком (от арабского ал-кӣмийа̄’) в философском смысле, поскольку его больше всего интересовало «очищение души». Хотя по общепринятым представлениям алхимия занимается превращением неблагородных металлов в золото, более точной ее сутью является спекулятивная философия, сосредоточенная на метафизике и, как описано в Британской энциклопедии, на попытке «открыть связь человека с космосом и миром и использовать эти отношения ему на пользу».
Тем не менее, алхимия также является началом науки химии (слово «химия» происходит от слова «алхимия»). Алхимия, говоря словами Ронана, «стимулировала тщательное изучение металлов и минералов». Джабир известен своими книгами по алхимии, которые четко описывают ее философию. Однако он также является прекрасным примером того, как алхимик становится ученым, поскольку он внес поправки в греческие идеи и методы практики алхимии. Греки считали, что все металлы одинаковы, и поэтому любой металл можно преобразовать в другой. Греческая процедура состояла из бесконечных дискуссий и теоретизирования. У Джабира же была лаборатория в которой он экспериментировал с металлами и другими химическими веществами. Таким образом, он был одним из главных основоположников современной химии. Его описание лабораторных процессов является убедительной демонстрацией экспериментальной работы в области химии. В свои работы Джабир включает описание очистки химических соединений, рассказывает в них об обработке металлов, изготовлении стали и различных других химических веществ, об окрашивании тканей и кожи и изготовлении кислот. Самой сильной из известных в то время кислот был уксус, который Джабир перегонял и получал более сильную уксусную кислоту. В более широком контексте данное достижение было значительным, потому что раньше единственным способом вызвать химические изменения было нагревание. Более сильная кислота оказалась еще одним средством создания химических изменений, особенно после того, как вещество подвергалось влиянию высокой температуры. Джабир скрупулезно придерживался научного метода. Например, он классифицировал металлы на три типа: летучие «спирты», ковкие металлы и нековкие субстанции. Кроме того, он был прекрасным практиком.
Из работ Джабира используемые им арабские технические термины были заимствованы непосредственно в европейские языки. Среди них щелочь, сурьма, алембик (для верхней части дистилляционного сосуда), лудал (для нижней части), реальгар (дисульфад мышьяка) и слово, которое в настоящее время не используется в английском языке - tutia (оксид цинка). Вполне вероятно, что Джабира можно назвать первооткрывателем нового химического вещества – хлорида аммония, поскольку греки не знали о его существовании, и он был первым, кто о нем упомянул. Джабир также исследовал возможность решения одной из основных задач, которые ставили перед собой алхимики, - найти вещество, которое излечит все болезни и продлит жизнь. Поскольку для экспериментов с таким веществом почти всегда требовался какой-то сухой порошок, слово, ставшее для него общепринятым - эликсир, которое является арабским и означает «сухой».
Книги Джабира были самыми важными в алхимии и химии, им не было равных в Европе до XVI века нашей эры, когда итальянские и немецкие ученые начали преуспевать в этих областях. А до тех пор латинизированное имя Джабира «Гебер» сохраняло известность в Европе. Престиж имени Гебера был настолько велик, что когда в 1300 году, более чем через пятьсот лет после смерти Джабира, неизвестный ученый открыл серную кислоту, он, чтобы его открытие было легко принято, назвался именем Гебер как первооткрыватель.
Согласно Мейерхофу, влияние Джабира «прослеживается на протяжении всей истории европейской алхимии и химии». Тем не менее, его работы по алхимии (и, следовательно, по химии) стали известны в Европе после знакомства с исследованиями другого мусульманского ученого, родившегося более чем через сто лет после Джабира. Это Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази, известный на Западе как Разес (ок. 254–313 или 323 / 854 - около 925 или 935гг.). Возможно, ар-Рази получил гораздо большую известность, чем Гебер, потому что был одним из великих врачей средневековья. Или потому, что, по описанию Сартона, был «настоящим химиком». Он писал книги по химии, в которых также описывал химическое оборудование, и, кроме того, он попытался классифицировать минеральные вещества. Не менее важно то, что он стремился применять свои познания в химии в собственной медицинской практике. Его главный труд в сфере химии – «Кита̄б аль-Асра̄р» (Книга тайн). Он был переведен на латынь «выдающимся переводчиком» Герардом Кремонским около 1187 года и оставался непревзойденным «источником знаний по химии до тех пор, пока его не вытеснили в XIV веке» работы Джабира. Роджер Бэкон цитировал этот трактат 34. Ар-Рази был настоящим ученым в том смысле, что настаивал на работе «над тем, что может быть доказано экспериментально».
Изучение химии продолжалось среди мусульман на протяжении многих веков, хотя и не как самостоятельной дисциплины. Химические эксперименты имели весьма большее значение при лечении болезней, поэтому исследования в области химии проводились в рамках фармакологии. Это ясно видно в наиболее выдающихся медицинских трудах средневековья, таких как «Канон» и «Книга исцеления» Ибн Сины. В этих работах Ибн Сина дает классификации минералов и рассуждает о том, как они были сформированы. Однако, поскольку фармакология являлась частью медицинской науки, более подробно это направление будет обсуждаться в 10 главе. В этой главе также рассматривается другая область знаний – ботаника, которая считается более важной как подраздел медицины, чем как чисто естественная наука.
Математика и астрономия
Сартон выбирает известного математика Мухаммада ибн Мусу аль-Хорезми, как представителя первой половины IX века нашей эры. Слово «алгоритм» (набор математических правил) происходит от его имени 37. Алгоритм оказался особенно полезным, когда стал основой компьютерной системы, поскольку «все компьютерные программы, - говорит Феррис, - являются алгоритмами». Согласно Сартону, аль-Хорезми «повлиял на математическую мысль в большей степени, чем любой другой средневековый автор». Его описание алгебры привело к тому, что этот раздел математики был назван в его честь (от арабского алджабр). Аль-Хорезми отделял алгебру от геометрии. Среди его вкладов в математику – геометрические решения, измерения в градусах и тригонометрические таблицы. Аделард из Бата перевел эти таблицы на латынь еще до эпохи Возрождения, в 1126 году нашей эры, собрав их в отдельную книгу. В нее же он включил и переводы других таблиц, касающихся астрономии, которые Сартон считает «первыми мусульманскими таблицами». Аль-Хорезми был также и астрономом.
Сабит ибн Курра, математик и астроном, последовавший за аль-Хорезми, не был мусульманином, хотя он был членом академии халифа аль-Мамуна в Багдаде. Он принадлежал к эллинистической группе в Харране, городе, в центре которого при предыдущем халифе была школа философии и медицины. Сабит принадлежал к группе, получившей название сабеев, потому что сабеи были признаны исламом как религия, основанная на божественном откровении.
Вклад Табита, помимо улучшения ряда переводов, особенно работ Евклида, включал новые предложения и ценные комментарии к постулатам и аксиомам этого древнегреческого математика, охватывая геометрию, механику и иррациональность. Ему принадлежит первая известная работа о тенях солнечных часов. Его книга о весах была переведена на латынь. Среди его наблюдений в области астрономии, которые он подробно записал, были и попытки определить высоту Солнца, а также продолжительность солнечного года.
Наследием Сабита, зафиксированным в анналах исламской науки, стали его сын Синан, два внука Сабит и Ибрагим, а также правнук Абу аль-Фарадж, каждый из которых добился признания как ученый и переводчик.
Благодаря усилиям астрономов, путешественники получили подробные знания о ночном небе, что имело огромное значение для них, поскольку информация о положении созвездий и движении ярких звезд была необходима для того, чтобы проложить маршрут и рассчитать необходимое время. Луна также играла значительную роль в жизни арабов, что объясняет важность лунного календаря. Арабы разграничивали двадцать восемь последовательных групп звезд, известных как «лунные стадии». Положение Луны в них указывало на время года. Ежегодный восход определенных звезд отмечал сельскохозяйственные сезоны.
Абу аль-Вафа (940–998 гг.) был еще одним крупным математиком и астрономом, почти не упоминаемым в западной истории науки, хотя он, возможно, был одним из величайших мусульманских математиков. Его основным вкладом в математику были работы по геометрическим конструкциям и тригонометрии. Существовавшая в то время тригонометрия была создана греками, которые считали ее «исключительно теоретическим искусством». С другой стороны, мусульмане, согласно Карру де Во, «несомненно, были изобретателями плоской и сферической геометрии, которой, строго говоря, не существовало у греков».
Многие исследования Абу аль-Вафы носят слишком технический характер, чтобы подробно описывать их здесь. Его работы в области геометрии включали параболы и объем параболоида. Он решил многие геометрические задачи, в том числе задачу о многограннике, с одним только циркулем. Он ввел в тригонометрию секущую и касательную. Существует большая вероятность того, что сферическая тригонометрия, которую в Китае ввел Куо Шоу-Чинг, была получена от Абу аль-Вафа.
Абу аль-Вафа также работал над арабским переводом «Аль-магеста» Птолемея, хотя один перевод тогда уже существовал. Однако более ранняя версия была признана неудовлетворительной, поэтому Абу аль-Вафа доработал текст.
И математика, и астрономия привели двух братьев Бану Муса к определению окружности Земли. Они исследовали высоту Полярной звезды, измерили ее с северной и южной точки обзора и использовали тригонометрию, чтобы прийти к цифре 38 624 километра, что было «реальной цифрой». Джеймс и Торп отмечают, что братья Бану Муса также были «пионерами необычайного возрождения высоких технологий в средневековом исламском мире».
Еще один великий математик и астроном, очень хорошо известный как на Востоке, так и на Западе в качестве великого поэта, – Омар Хайям, или, точнее, Умар аль-Хайям (1048–1131 гг.). Он получил лучшее на тот момент образование и в своем университете познакомился с Низамом аль-Мульком, который позже стал великим визирем сельджуков. Хотя аль-Хайям предпочитал заниматься поэзией, он принял приглашение Низама аль-Мулька, своего друга, и султана сельджуков возглавить обсерваторию в Исфахане. Он сохранял научный интерес к математике, астрономии и, что гораздо менее известно, медицине, поэтому его также называли «целителем».
Во время работы в обсерватории аль-Хайям также выполнял обязанности придворного астролога, но он выполнял их неохотно, потому что не верил в астрологию. Тем не менее, его слава основывается на выдающихся работах в области математики и астрономии. Например, его идеи, изложенные в книге по алгебре намного опередили не только греков, но и аль-Хорезми. Аль-Хайям дополнил работы последнего по алгебре кубическими уравнениями, поскольку аль-Хорезми имел дело только с квадратными. Он также составил классификацию уравнений и предложил решение кубических и квадратных уравнений с помощью конических сечений. Его метод решения уравнений третьей степени, по словам Мейерхофа, «знаменует собой новый этап в развитии этого раздела математики». Считалось, что оригинальные книги Хайяма по математике утеряны и доступны только в переводе. Однако недавно они были обнаружены в Иране и опубликованы там же. Низам аль-Мульк попросил аль-Хайяма и Абд аль-Рахмана Хазини возглавить группу математиков и астрономов для повышения точности персидского солнечного календаря. Успех аль-Хайяма заключался в том, что его календарь был намного точнее григорианского. Насколько, здесь мнения расходятся. По словам Ронана, календарь аль-Хайяма «мог бы ошибаться не более чем на один день за 5000 лет». Кроме того, мусульмане изобрели механические календари, некоторые из которых были оснащены сложными механизмами. Джеймс и Торп приводят в качестве выдающегося примера календарь с зубчатыми колесами, разработанный Абу Саидом аль-Сиджи, который «фиксировал фазы луны и движение солнца по знакам зодиака».
В те дни математику и астрономию изучали вместе, как если бы они составляли единое целое. Поэтому среди современников аль-Хорезми было много выдающихся математиков и астрономов, а также специалистов в обеих областях. Ниже перечислены те, кто внес важный вклад в эти области знаний. Сахл ат-Табари (прим. 838–870 гг.), перс еврейского происхождения, астроном и врач, ставший первым, кто перевел «Альмагест» Птолемея на арабский язык. Астроном Хабаш аль-Хасиб (ум. ок. 870 г. н.э.) был первым, кто изобрел метод вычисления времени с помощью высоты. Выдающимся астрономом IX века нашей эры был аль-Фергани. Его книга, известная на Западе как «Элементы астрономии», имеет оригинальное арабское название «Книга о небесных движениях и полная наука о звездах». Данная работа была переведен на латынь в XII веке нашей эры и оказывала значительное влияние на протяжении последующих трехсот лет.
Из мусульманской Испании ценные астрономические работы также перешли на Запад, особенно те, что касались составления астрономических таблиц. Историк Ибн Саид, известный своей краткой всеобщей историей, также был пристальным наблюдателем ночного неба. Компиляция его собственных многочисленных наблюдений и наблюдений других была использована аз-Заркали (1028–1087 гг.) для создания новых видов таблиц, позже получивших известность как Толедские таблицы, и пользовавшиеся большим авторитетом в Западной Европе. Аз-Заркали сопроводил эти таблицы сложными тригонометрическими пояснениями. Он был одним из ведущих ученых аль-Андалуса, как и аль-Маджрити (ум. 1007 / 1008 г. н.э.).
От ученых мусульманской Испании Запад узнал, что Земля представляет собой шар. Хитти пишет, что мусульмане придерживались данного факта, и выделяет аль-Баланси из Валенсии как «выразителя» этой доктрины. Это утверждение появилось в латинском издании 1410 года. Именно из этой работы, добавляет Хитти, Колумб узнал, что по крайней мере верхняя часть Земли была круглой.
Сложно разделить мусульманских ученых согласно их специальностям. Верные духу «человека ислама», их знания широко варьировались не только в сфере науки, но и в других областях. Примером в обсуждаемый период может служить аль-Кинди (801–873 гг.). Он был, как и многие мусульманские ученые, эрудитом. Многие из его работ были посвящены философии, за что он получил титул «Философ арабов». Аль-Кинди также писал книги по математике, физике, фармакологии и географии. По словам Сартона, его работы по геометрии и физиологической оптике оказали влияние, в частности, на Роджера Бэкона и Эразма Витело. Трактат этого мусульманского ученого об арабской музыке - самое раннее из сохранившихся произведений. Кроме того, аль-Кинди был выдающимся физиком.
Чаще всего в истории ислама имя аль-Кинди упоминается при обсуждении физики. Среди его 265 работ 33 трактата посвящены только физике, например, таким темам, как метеорология, удельный вес, приливы, оптика, музыка и особенно отражение света. Наиболее примечательной среди них является трактат «Об оптике», от которого, по-видимому, сохранился только латинский перевод, сделанный Герардом Кремонским, который также перевел большинство других книг аль-Кинди. Работа «Об оптике» оказала влияние на Роджера Бэкона, Витело, Джона Печами и других ученых Запада. Между прочим, аль-Кинди был одним из первых в растущей когорте исследователей, которые настаивали на том, что золото можно получить только при добыче полезных ископаемых, а не при обработке цветных металлов в лаборатории.
Важнейшим вкладом мусульман в физику были работы Абу Али аль-Хасана ибн аль-Хайсама (965–1039 гг. Н.э.), известного на Западе как Альхазен. Колин Ронан охарактеризовал Ибн аль-Хайсама как «величайшего исламского физика». Ссылаясь на Ибн аль-Хайсама, Мейерхоф пишет: «Мусульманская наука славится своей оптикой», добавляя, что этот мусульманский физик «затмил [математические способности] Евклида и Птолемея». Биография ученого включает около 200 работ по ряду предметов, среди которых медицина, оптика, математика, физика и философия.
Ибн аль-Хайтам учился на врача в Басре, городе, где он родился, а затем в Багдаде. Однако вскоре он заинтересовался другими научными областями. В начале своей карьеры, в Каире, аль-Хайтам принял вызов фатимидского халифа аль-Хакима в области знаний, о которой он мало или почти ничего не знал. Это была задача контролировать ежегодные наводнения, вызываемые Нилом. Он потерпел неудачу.
Его гений проявился в полной мере, когда Ибн аль-Хайтам начал серьезно изучать природу света и строение человеческого глаза. Он был очарован игрой света на всевозможных объектах, цветами, тем, как свет меняется в разные периоды дня, восхищался отражением, а также преломлением световых лучей через воздух и воду и тем, как определенные явления создают оптические иллюзии. Тем не менее, к открытиям приводили не только наблюдения, но и эксперименты, ставшие теперь обычной практикой среди мусульманских ученых.
Исследования Ибн аль-Хайсама привели его к опровержению теории Евклида и Птолемея, согласно которой глаз испускает визуальные лучи на объект, а затем они возвращаются в глаз вместе с изображением объекта. Так, якобы, видит глаз. Аль-Хайсам продемонстрировал, что лучи света попадают в глаз от объекта. Это открытие ошибочно приписывается Леонардо да Винчи. В результате, по словам Джона Уильяма Дрейпера, Ибн аль-Хайсам «был первым, кто исправил неверные представления греков о природе зрения» 58. Дальнейшие эксперименты мусульманского ученого показали, что изображения фиксируются сетчаткой глаза и передаются в мозг по зрительным нервам.
Ибн аль-Хайсам включил в свои наблюдения вопрос того, как атмосфера влияет на падение света на землю. Чем больше плотность атмосферы, тем сильнее ее влияние на свет. Более того, стало ясно, что атмосфера создавала оптические иллюзии. Например, положение звезд казалось ближе к зениту, чем их фактическое положение. Аль-Хайсам экспериментировал со звездным светом и радугой. Его главный труд по оптике «Китāб аль-Манāз̣ир», оригинала которого больше не существует, был переведен на латынь и опубликован в 1572 году. Книга повлияла на развитие оптики в средние века, включая таких ученых, как Эразм Витело, Роджер Бэкон, Леонардо да Винчи и Иоганн Кеплер. Другие его трактаты были посвящены причинам возникновения радуги, ореолов и затмений. Избегая смотреть прямо на солнце во время затмения, Ибн аль-Хайсам проделал маленькую дырочку в ставнях своих окон и наблюдал за изображением, отбрасываемым на стену напротив окон. Был ли он изобретателем камеры-обскуры или нет, но именно так представлено ее первое задокументированное описание.
Одним из значительных произведений Ибн аль-Хайсама является трактат, под названием «Об увеличительном стекле». По словам Мейерхофа, «работа демонстрирует глубокое и точное представление о природе фокусировки, увеличения и инверсии изображения, а также образования колец и цветов в результате экспериментов». Увеличительные линзы, описанные в его теории, были созданы только три столетия спустя в Италии.
Аль-Бируни, о котором уже упоминалось ранее в нескольких местах, внес вклад в разнообразные сферы науки, однако большинство его достижений малоизвестны. Его работы в области геологии являются тому примером. То, что аль-Бируни узнал из индуистских источников о циклах времени, заставило его исследовать геологическую историю. Ему удавалось определять удельный вес с удивительной для своего времени точностью. Его сочинения по астрономии являются результатом наблюдений, сделанных с помощью приборов, созданных им самим. Аль-Бируни писал труды по фармакологии, ботанике, гравитации, наукам о Земле, физике и математике.
Большинство мусульманских ученых отличались скромностью в частной жизни, продвигая исламскую науку в таких важных сферах познаниях, как перевод, обучение у других, как мусульман, так и немусульман, наставничество и написание книг, многие из которых представляют собой объединение более ранних находок и новых открытий. Многие из этих книг были переведены на латынь.
Эти мусульманские исследователи были эрудитами, обладавшими большим опытом, и среди них одним из самых выдающихся был Насир ад-Дин ат-Туси (1201–1274 гг.). Примечательно то, что он жил во времена беспорядков, вызванных нашествиями монголов и самым серьезным опустошением мусульманских стран. Однако для Насир ад-Дина монгольский хан Хулагу оказался спасителем. Ат-Туси прославился как астролог и этим привлек внимание ассасинов. Один из их правителей захватил его и отправил в цитадель Аламут, их оплот в Кавказских горах. Крепость оказалась неприступной для завоеваний почти двести лет, пока ее не захватил Хулагу. Вероятно, Насир ад-Дин открыл секреты крепости вторгшимся монголам. Хулагу освободил Насира ад-Дина, который стал его доверенным советником и оставался с монголами до своей смерти.
Выдающиеся познания Насира ад-Дина в астрономии побудили Хулагу поручить ему построить обсерваторию в Мараге, в Иране. Вскоре обсерватория получила всемирную известность благодаря своей выдающейся библиотеке, астрономам и лучшим научным приборам. Мусульмане были перфекционистами в создании этих инструментов. Были и специальные приборы, в частности, сферы колец экваториальных армилляров, как солнечных, так и эллиптических. Наиболее широко использовался набор из пяти эллиптических колец, размеченных в градусах и минутах. Именно эти приборы использовали европейцы в качестве моделей, когда начали конструировать свои собственные. Альфонсо Кастильский, например, использовал их, когда хотел построить улучшенную армиллярную сферу, как и Региомонтан в эпоху Возрождения, который хотел «восстановить эллипс Птолемея».
Для Насира ад-Дина работа в обсерватории была способом доказать свою значимость, что, в свою очередь, привело к созданию ценного научного вклада и обретению известности в области астрономии. Ученый потратил двенадцать лет на составление нового набора планетарных таблиц или Ильханских зиджев. Он также много работал над обобщающей книгой по астрономии, которая бы вобрала в себя все известные концепции того времени. Важность книги, краткое наименование которой известно как «Тазкира», очевидна по количеству языков, как восточных, так и западных, на которые она была переведена, и по количеству комментариев, в том числе на турецком. Насир ад-Дин был откровенен в своей критике Птолемея и внес много исправлений в «Альмагест», что подготовило почву для коперниканского переворота.
Ат-Туси внес особый вклад в математику, особенно в геометрию и тригонометрию. Работая в этой сфере, он также написал всестороннее обобщающее исследование того, что было известно в области математики на тот момент. Работа составила шестнадцать томов, четыре из которых охватывают исламский период. Свои собственные открытия он записал в авторитетном труде по сферической тригонометрии, «Трактате о четырехугольнике».
Насир ад-Дин написал три трактата по оптике, два по музыке, один по медицине, два по логике, а также по минералогии, географии, геодезии, философии, теологии и этике. Он действительно был настоящим эрудитом и внес большой вклад в науку.
География
Научный вклад исламского мира помог выделиться мусульманскому средневековью во многих дисциплинах. В мусульманском мире география как наука началась с создания Аль-Мамуном Дома мудрости в 215/830 году. Можно говорить о том, что эта дисциплина началась с собирания описаний путешественников. Так же ученые могли обнаружить, что существующие материалы представляют мусульманам картину мира, с которой они должны познакомиться. Возможно, путь в науку указывал греческий текст. Самая старая известная работа по географии на арабском языке была написана иранцем по имени Ибн Хурдабех, который жил в III / IX веках.
«Путеводитель по географии» Птолемея, одна из работ, переведенных с греческого на арабский, помимо знакомства мусульман с географической наукой, побудило их исследовать регионы Земли самостоятельно. В результате мусульманские ученые первыми исправили в «Руководстве» многие ошибки, которые, конечно же, были связаны с ограниченными знаниями греков того времени. Математик Аль-Хорезми пересмотрел работу Птолемея, улучшил ее и опубликовал с новыми картами под названием «Лик Земли».
Позже, мусульманским эрудитом, который больше всех работал над исправлением работ Птолемея, стал аль-Бируни. Он отметил несколько моментов в расчетах Птолемея, которые были ошибочными, главным образом из-за неточных расстояний, используемых для подсчета долготы и широты. Аль-Бируни начал именно с точного определению этих переменных. Он провел геодезические измерения, а затем поднял вопрос о том, вращается ли Земля вокруг своей оси, вопрос, на который он не смог ответить или просто оставил без ответа.
Аль-Бируни и его предшественник аль-Масуди были двумя великими географами своего времени. Они доминировали по этой дисциплине, каждый в своё время: аль-Масуди в X веке н.э., а аль-Бируни в XI веке н.э. В Х веке нашей эры произошел расцвет географии, и Сартон цитирует в своих работах ряд выдающихся мусульманских географов (и путешественников) того периода. Они и их важный вклад включают следующее.
Ибн Сарафьюна в первую очередь интересовали участки земли, покрытые водой. Его работа была сосредоточена на морях, островах, озерах и реках мира. Ибн Руста составил энциклопедию, под названием «Книга дорогих ценностей», значительная часть которой была посвящена географии. Абу Зайд был редактором сочинений многих других путешественников, некоторые из которых известны по компиляциям Абу Зайда. Одним из примеров был Ибн Вахб, посетивший Китай в 257/870 году, чьи труды конкурировали с произведениями Марко Поло и предшествовали им.
Аль-Хамдани был географом, а также археологом, и его самая важная работа была посвящена географии Аравии. Абу Дулафу посчастливилось сопровождать индийского принца в его путешествиях и записать данные своего собственного исследования Тибета. Эти географы и путешественники расширили познание мира и, кроме того, продолжали создавать карты по мере знакомства с отдельными территориями. Многие карты теперь были цветными. Аль-Бируни был единственным выдающимся географом в XI веке нашей эры.
В то время география начинала обретать высокий статус среди наук в западных регионах мусульманского мира, и многие географы, а их было слишком много, чтобы всех обсудить здесь, жили в Аль-Андалусе. Тем не менее двое из них, а именно аль-Бакри и аль-Идриси, прославились даже за пределами Испании. Аль-Бакри поднял труды по географии в Аль-Андалусе на новую высоту, поскольку был одновременно поэтом, историком, филологом, ботаником и географом. Первой его работой был географический словарь. Второй - более амбициозный многотомник по истории и географии, где он также прямолинейно описывает политические образования и политических деятелей, как мусульман, так и немусульм. Часть его работы можно рассматривать как экономическую географию, касающуюся торговли, промышленности и природных ресурсов.
Аль-Идриси, выдающийся географ и картограф средневековья, был выходцем из Испании, но достиг признания и в других регионах. Его покровителем был христианский король Сицилии Роджер II. Этот правитель, желая заменить существовавшие тогда греческие и арабские карты более точными версиями, поручил аль-Идриси возглавить группу по созданию обновленных копий, «с рельефными элементами и гравировкой всего серебра». Аль-Идриси создал серебряную планисферу и, кроме того, написал «Книгу Роджера», также озаглавленную как «Восторг желающего путешествовать по климатическим поясам». Сартон характеризует эту книгу как «наиболее подробное описание мира средневековья». Ее отличие от работ других мусульманских географов состояло в том, что в ней также содержались подробности о многих христианских странах. Позже аль-Идриси написал еще один географический фолиант, на этот раз для Вильгельма I, «Радости людские и наслаждения душ», который содержал гораздо больше информации, чем его первая книга.
Работа аль-Идриси была необычной во многих отношениях. Он опирался на опыт собственных путешествий. Не довольствуясь уже доступными ему книгами по географии, он во многом полагался на тех географов, которые обследовали определенные регионы. Его труды содержали большое количество карт, что было весьма необычно для того времени.
Примерно через пятьдесят лет появился еще один выдающийся географ, известный в молодости просто как Якут, но сменивший имя на Якуб. Позже он приобрел известность как аль-Хамави, потому что купец, который спас его от рабства и обучил его, был из Хамы.
Сартон утверждает, что Якут был «самым выдающимся греком своего времени», принявшим ислам, который был одновременно географическим энциклопедистом и исследователем. Хотя Якут написал и другие книги, его главным произведением был «Муджам аль-Булдан», географический словарь, над которым он работал более десяти лет. Помимо информации о территориях по всему мусульманскому миру, она содержала данные по истории и этнографии, краткие биографии ученых мужей, а также грамматические дискуссии.
Примерно во время жизни Якута появились путеводители, помогавшие путешественникам любого рода, особенно тем, кто совершал паломничество в Мекку. Вскоре для мусульманских паломников появились специальные путеводители с поэтапными маршрутами и полезными заметками относительно различных городов. Возможно, будучи самыми первыми путеводителями, эти книги оказали огромную помощь студентам, странствовавшим по всему мусульманскому миру, желавшим учиться у разных мудрецов.
Мусульманские ученые путешествовали, чтобы узнать географические факты из первых рук, и они также полагались на описания, принесенные другими путешественниками. Мусульмане и немусульмане всегда легко путешествовали по восточной части исламского мира, за исключением периода монгольского нашествия. Путешествие возобновилось вскоре после того, как монголы сильно изменились. Они добровольно приняли ислам и после нескольких десятилетий военныз завоеваний стали хранителями мирного существования народов.
В целом путешествия продолжались без перерыва, особенно в тех местах, куда монголы никогда не доходили. Некоторые путешественники записывали свои путешествия, и среди них был тот который, в частности, прославился качеством своих работ. Его звали Эвлия Челеби, турок, который сорок лет путешествовал по Османской Турции, а также по различным частям Европы. Вернувшись домой, он провел последние три года своей жизни, рассказывая о своих путешествиях, и выпустил «Книгу путешествий», состоящую из десяти томов.
Возобновление легкости путешествий также означало, что ученые могли свободно перемещаться из одной части мусульманского мира в другую. Весь мусульманский мир представляет собой университет, основанный на принципе, согласно которому от всех мусульман требуется стремление к получению знаний, и что они должны путешествовать в поисках этих знаний. Данное требование определяло направленность исламской цивилизации и ее характерные черты.
Очевидно, что исламские науки развивались благодаря открытости цивилизации к достижениям других народов, особенно наукам Персии, Индии и Древней Греции. В этом отношении важную роль сыграло переводческое движение, поощряемое мусульманскими правителями. Кроме того, успехи исламских наук повлияли на эпоху Возрождения.
