БАКУ /TurkicWorld/BakuNetWork - Ближний Восток — регион, где история пишется на раскалённом железе. Здесь политика не терпит компромиссов, а сила решает судьбы народов. На протяжении последних четырёх десятилетий Иран пытался воплотить собственную стратегическую мечту — «Ось сопротивления», сеть союзников и прокси-группировок, призванных укрепить позиции Тегерана и противостоять давлению Запада и Израиля. Но сегодня этот альянс, некогда считавшийся символом региональной мощи, сталкивается с новыми вызовами, которые грозят разрушить его фундамент.
Становление «Оси сопротивления» началось в 1979 году, когда Исламская революция изменила не только облик Ирана, но и его внешнюю политику. Новый режим сделал ставку на экспорт исламской идеологии, используя Корпус стражей исламской революции (КСИР) и его элитное подразделение «Силы аль-Кудс». В Ливане, охваченном гражданской войной, Тегеран нашёл идеальную почву для укрепления своих позиций: движение «Хезболла», основанное при поддержке Ирана, вскоре стало ключевым игроком на региональной арене.
Начало 2000-х ознаменовалось масштабным расширением влияния «Оси». Вторжение США в Ирак и «арабская весна» создали вакуум власти, которым Иран воспользовался с максимальной эффективностью. Ирак, раздираемый междоусобными конфликтами, стал частью коридора, соединяющего Тегеран с Дамаском и Бейрутом. В Сирии гражданская война позволила Тегерану закрепиться ещё прочнее, сделав Ассада опорой своих стратегических интересов. Финансовая поддержка, вооружение и обучение боевиков превратили Иран в незримого архитектора новой карты региона.
Однако успехи «Оси» сопровождались колоссальными затратами. По данным западных источников, только поддержка «Хезболлы» обходилась Ирану в $700 миллионов ежегодно. В Сирии и Йемене расходы на прокси-войны исчислялись миллиардами.
Смерть ключевых фигур также подорвала координацию внутри «Оси». Убийство Касема Сулеймани в январе 2020 года стало важным моментом, но не только из-за его личной роли. Оно показало уязвимость структуры, основанной на харизме лидеров и личных связях, а не на устойчивых институтах. Преемники не смогли восстановить прежний уровень влияния, и это стало очевидным в ходе эскалации конфликтов в 2023 году.
К этому добавились внутренние кризисы. В 2022–2023 годах Иран охватили массовые протесты, вызванные экономическими трудностями, репрессиями и ростом недовольства среди молодёжи. По данным аналитиков, более 60% населения Ирана находятся за чертой бедности, а уровень инфляции в 2023 году превысил 50%. Это ослабило не только внутреннюю стабильность, но и возможности для продолжения внешнеполитической экспансии.
Ситуация в Сирии стала ещё одним испытанием для «Оси». Асад, на которого Тегеран потратил десятки миллиардов долларов, начал демонстрировать независимость, всё чаще сотрудничая с Россией и даже намекая на готовность к диалогу с арабскими странами. Логистические маршруты через Ирак и Сирию оказались под угрозой из-за регулярных израильских ударов и усиленного давления США. В 2023 году израильские ВВС провели более 50 атак на объекты, связанные с иранскими силами в Сирии, разрушив склады оружия и стратегические коммуникации.
В такой обстановке даже «Хезболла», некогда опора «Оси», столкнулась с кризисом. В Ливане экономический коллапс и массовое недовольство подорвали позиции этой группировки. В 2023 году, по данным опросов, уровень поддержки «Хезболлы» среди ливанцев снизился на 20%, а финансирование из Ирана сократилось почти на треть.
Иран оказался перед выбором: либо адаптироваться к новым реалиям, либо рисковать окончательным крахом своей стратегии. Будущее «Оси сопротивления» зависит от способности Тегерана переосмыслить свои приоритеты. Это уже не эпоха, когда можно было бесконечно расширять зоны влияния. Мир меняется, и у Ирана остаётся всё меньше времени, чтобы удержаться на передовой этой борьбы.
«Ось сопротивления» стоит на пороге новой эпохи. Её крах или возрождение определит не только судьбу Ирана, но и весь облик Ближнего Востока в ближайшие десятилетия.
Угасание идеи «сопротивления»
Тревожные сигналы начали поступать ещё в 2020 году, когда точечный удар США ликвидировал влиятельного командира «Сил аль-Кудс». Этот человек олицетворял связь между разрозненными элементами «Оси», обеспечивал координацию действий от Йемена до Ливана и вдохновлял её участников идеей единства. Его гибель стала не просто ударом по имиджу Ирана, но и вскрыла слабость структуры, где всё держалось на личных связях и харизме.
После этого последовала волна санкций, подорвавших финансовые возможности Тегерана. Если в 2016 году Иран экспортировал 2,5 миллиона баррелей нефти в сутки, то к 2023 году этот показатель упал ниже 300 тысяч. Санкции отрезали Тегеран от доступа к замороженным активам на сумму более $100 миллиардов. Эти ограничения сделали содержание «Оси» финансово неподъёмным, а в условиях внутренних протестов — ещё и политически опасным.
В 2023 году проблемы достигли критической точки. Палестинские группировки в Газе, рассчитывавшие на регулярные поставки оружия, столкнулись с нехваткой ресурсов. В Ливане «Хезболла» потеряла значительную часть поддержки населения: по данным местных опросов, её популярность среди ливанцев упала на 20%. Сирия, которая долгое время служила логистическим центром для Ирана, оказалась в состоянии глубокого кризиса. Удары израильских ВВС разрушили склады, транспортные маршруты и инфраструктуру, используемую для переброски техники и специалистов.
Коллапс Сирии: удары по коридору
Но самым серьёзным ударом стал ослабленный Дамаск. Сирийский режим, поддерживаемый десятилетиями иранскими финансами и военной помощью, оказался в состоянии экономического коллапса. Внутренние протесты, попытки нормализовать отношения с арабскими странами и снижение зависимости от Тегерана сделали Сирию менее надёжным союзником. Без контроля над сирийской территорией иранский коридор влияния трещит по швам.
Сухопутный маршрут, соединяющий Иран с Ливаном, может быть полностью утрачен. Если переброска вооружений станет возможной только по морю или воздуху, это увеличит расходы и риски многократно. Согласно аналитикам, стоимость морских операций в условиях блокады возрастает на 300–400%.
Внутренние смуты и рост недовольства
На фоне этих внешних кризисов внутренние проблемы Ирана грозят разрушить хрупкий баланс. Более 60% населения страны живёт за чертой бедности, уровень инфляции превышает 50%, а безработица среди молодёжи достигла рекордных 27%. Массовые протесты, начавшиеся в 2022 году, показали уровень недовольства, который Тегеран больше не может игнорировать.
Растущие экономические трудности делают финансирование «Оси сопротивления» крайне непопулярным внутри страны. Противники режима всё чаще указывают на бесполезные, по их мнению, траты на зарубежные операции, в то время как иранцы вынуждены бороться за выживание.
Перелом или конец?
Все эти факторы указывают на то, что «Ось сопротивления» вплотную подошла к историческому перелому. Она больше не может существовать в прежнем формате. Усиление санкций, утрата ключевых союзников, логистические проблемы и внутренние смуты — всё это ставит перед Ираном задачу, которая кажется почти неразрешимой.
Может ли «Ось» адаптироваться к новым условиям? Возможно. Но для этого Ирану придётся изменить стратегию, отказаться от централизованной модели и сделать ставку на гибкость и локальные альянсы. Альтернативой станет окончательный крах: сегодня Ближний Восток переходит в эру непредсказуемых, меняющихся союзов, где вчерашние друзья могут стать врагами уже завтра.
Иран оказался на перепутье. От его решений зависит не только судьба «Оси сопротивления», но и весь будущий баланс сил в регионе. Сохранит ли он своё влияние или канет в историю как яркое, но кратковременное явление, покажет лишь время.
Последние козыри Тегерана: Йемен и Ирак
На фоне серьёзных неудач Иран отчаянно пытается удержать хотя бы те зоны влияния, которые ещё остаются в его орбите. Йемен и Ирак — два ключевых направления, где «Ось сопротивления» старается сохранить своё присутствие.
Йемен остаётся своеобразным «тихим фронтом», где лояльные Тегерану силы продолжают удерживать стратегические позиции. Хуситы, поддерживаемые Ираном, контролируют значительную часть северных территорий и периодически устраивают демонстративные ракетные атаки и удары беспилотников. В 2023 году хуситы усилили удары в районе Красного моря, создавая напряжение на морских маршрутах, критически важных для Саудовской Аравии.
Несмотря на кажущуюся периферийность, йеменский конфликт имеет стратегическое значение. Контроль над южными подступами к Саудовской Аравии и доступ к Красному морю дают Тегерану рычаг давления на Эр-Рияд и международное судоходство. Однако проиранские силы в Йемене сталкиваются с очевидными проблемами: военная усталость, истощение ресурсов и международная изоляция подрывают их возможности для дальнейшего наступления.
Ирак, когда-то являвшийся опорой иранского влияния, стал ареной новых противоречий. После свержения режима Саддама Хусейна Иран активно использовал вакуум власти для создания сети шиитских вооружённых формирований. Эти группировки, в своё время игравшие ключевую роль в борьбе с ИГИЛ, стали серьёзной политической силой.
Однако в последние годы иранская «опека» начинает вызывать недовольство даже среди шиитских элит Ирака. Многие из этих группировок, включая «Катаиб Хезболла» и «Асаиб Ахль аль-Хак», раскололись: одни остаются верны Тегерану, другие ищут независимость или ориентируются на более щедрых спонсоров, таких как арабские монархии.
Социально-экономические проблемы Ирака добавляют нестабильности. По данным Всемирного банка, в 2023 году уровень безработицы среди молодёжи в стране превысил 30%, а коррупция остаётся одним из главных барьеров для восстановления. Новые игроки, включая Китай, активно вмешиваются в иракскую политику, предлагая инвестиции в обмен на ослабление иранского влияния.
Переход к новой тактике
Несмотря на очевидный кризис, Тегеран не намерен сдаваться. Заявления иранских официальных лиц свидетельствуют о попытках перезапуска «Оси сопротивления». В условиях санкционного давления и ограниченных ресурсов Иран делает ставку на модернизацию военного арсенала: в 2023 году он увеличил производство беспилотников на 50% и расширил линейку высокоточных ракет. Эти технологии уже применяются не только для укрепления своих позиций, но и для демонстрации силы в регионе.
Складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, «Ось сопротивления» явно ослаблена, с другой — кризис может стимулировать её трансформацию. Тегеран, вероятно, будет ориентироваться на более мобильные и гибкие альянсы, снижая зависимость от прямого контроля над территориями.
Вмешательство великих держав добавляет новый уровень сложности. Китай, укрепляющий свои позиции на Ближнем Востоке, может сыграть ключевую роль. Если Пекин сократит закупки иранской нефти под давлением США, экономика Ирана окажется под ещё большим ударом. С другой стороны, если Китай продолжит инвестировать в инфраструктурные проекты в регионе, это даст Тегерану новый шанс для манёвра.
США, напротив, усиливают давление, увеличивая частоту авиаударов и санкций. В 2023 году только в Сирии было зафиксировано более 50 ударов по иранским объектам, что значительно ограничило возможности Тегерана для переброски ресурсов.
Ближний Восток вступил в новую эпоху, где альянсы меняются со скоростью молнии. Тегеран надеется переждать этот кризис, полагаясь на слабость своих оппонентов. Однако сам регион остаётся крайне нестабильным: даже временное затишье может в любой момент смениться вспышкой нового насилия.
… Судьба «Оси сопротивления» станет тестом на выживание не только для Ирана, но и для всей системы ближневосточных отношений. Если Тегеран найдёт способ адаптироваться и сохранить хотя бы часть своих позиций, Ближний Восток вновь погрузится в цикл противостояний. Если же он потеряет оставшиеся рычаги, это может стать началом конца не только для «Оси», но и для идеи единого «фронта сопротивления» как таковой.
Регион балансирует на грани: между надеждой на разрядку и угрозой нового конфликта, между дипломатией и войной. Судьба «Оси сопротивления» — это не просто вопрос выживания конкретного альянса. Это ключ к будущему Ближнего Востока и глобального миропорядка, который всё ещё далёк от стабильности.
